На страничке в декабре три группы материалов.
-ДМИТРИЙ ВОДЕННИКОВ В
ЖУРНАЛЕ «
OFFICIEL
». Статья о нем и
фотографии Дмитрия Воденникова в
февральском номере модного журнале, который поступит в продажу в январе
2004
Его часто можно встретить в московском клубе «О.Г.И.». Девочки смотрят на него как на мираж: слишком красивый, слишком нервный, слишком «звезда». Дмитрий Воденников – самый яркий, самый бесстыдный поэт поколения тридцатилетних.
Его бесстыдство – в том, что он не боится говорить о себе, выплескивать себя полностью, обнажать все свои страхи и желания. Сам Воденников называет это эстетикой самодоноса. Его стихи по силе и страсти сравнивают с ранним Маяковским. Каждый его жест – даже когда он просто поправляет очки - кажется совершенно интимным, почти неприличным, и при этом точно выверенным. «Почему ты не можешь поверить, что это не театральность, а просто моя органика?» – удивляется он.
Когда-то он написал:
«Мне стыдно оттого, что я родился
кричащий,
красный, с ужасом - в крови.
Но так меня родители любили,
так вдоволь
молоком меня кормили,
и так я этим молоком напился,
что нету
мне ни смерти, ни любви».
Родился Воденников тридцать пять лет назад, и так с тех пор и говорит о любви
и смерти.
Зал вздрагивает, когда Воденников читает что-нибудь вроде: «Кто хочет знать, как жить, чтоб быть любимым? / Ну чё молчим? Никто не хочет знать?»
Открытость, обнаженность всех нервов выглядит почти детской.
Воденников может хвастаться только что купленным заячьим тулупчиком – и тут же
объяснять, что просит у мира пощады и защиты. Рассказывать о том, как
невыносимо расставаться с любимой женщиной, с которой прожил десять лет, и тут
же объяснять, что идея поэзии – спасение, а не тупик. Рассуждать о том, что ему
никто не даст никакой премии, потому что он хочет писать не для литературной тусовки, а для людей, - и тут же говорить: «Я бездарен. А гениальным
становлюсь, когда я на грани”.
Он все время на грани. Недавно издал диск «Не для всех», где читает свои стихи под музыку I.M. и ансамбля «4’33»– получился новый жанр, тоже пограничный: уже не мелодекламация, еще не песня. Он всегда в черном: «Я не могу себе позволить ярко и броско одеться. Потому что, если я выйду на сцену в чем-то ярком, люди просто перестанут мне верить. Они ждут, что я приду трагический».
И вот он приходит, весь в черном,
красивый, трагический, и публика замирает – не от его стильности, не от его
актерского дара, а потому, что из его стихов бьет яркий ровный свет.
К.Р.
ПОЭТУ
ДМИТРИЮ ВОДЕННИКОВУ – 35 ЛЕТ.
Кто-то
живет времечко, кто-то живет время, а Воденников каждый день умудряется жить
как эпоху.
И даже свой день рождение превратить не в
праздник розовых пузырей, а в очередной головокружительный и опасный сальто мортале на тонкой проволоке над головами притихших
сограждан.
22
декабря в клубе проект Оги состоялся единственный в этом году его сольный
вечер.
Как
обычно у Воденникова, все было страшно,
стремительно и мощно. Были прочитаны хиты из книг «Мужчины
тоже могут имитировать оргазм», «Как надо жить, чтоб быть любимым», был жесткий
забой, заданный перкуссией Владимира Никритина, были минуса с диска композитора
А.М. «Воденников не для всех», но самым
главным было ощущение прорыва и нерва времени, который сам для себя Дмитрий
Воденников определил как ВРЕМЯ НОВОГО БОЛЬШОГО РУССКОГО СТИЛЯ.
И
это был фурор.
С
публикой творилось что-то невообразимое: люди замирали, смеялись
прям как будто по его сигналу, а в некоторых моментах многие плакали
(Воденников умеет создать мучительную пульсирующую невидимую спираль между
собой и залом – из счастья, пронзительной искренности и почти физической
дрожи).
Но
поразительно, как реагировала одна моя знакомая, большая поклонница стихов
Д.В., сама при этом не принадлежащая (что важно!) к литературным кругам, потому
что является серьезным бизнесменом ( а уже давно
замечено, что большинство поклонников Воденникова как раз люди, что называется
«сильные, сами себя сделавшие»).
Выходя
из зала после окончание вечера, пока еще не смолкла овация ,
она сказала: «Господи, что же вы все хотите сделать с НИМ. Разве ты не видишь,
что вся это литературная братия хочет сделать с Воденниковым только одна – его сожрать. А ты еще говоришь, его любят. Накося! Его любят
только те, кто сам состоялся, кто сам талантлив, все остальные – никогда ему
своего бессилия не простят».
Хотелось
бы на это посмотреть: КАК МОЖНО сожрать Воденникова.
Даже
смешно.
Татьяна
Райт
РЕПЛИКА
ИЗ ЗАЛА (в добавление к рецензии-эссе "Неоспоримой кровью":
"НМ" 11, 2003; "Литературный дневник":
www.vavilon.ru)
Мелодекламация, чтение стихов в сопровождении аккомпанемента.
Театрализованная, "опосредованная" подача текста. - Хорошо это или
худо - для поэзии, поэта, читателя (аудитории)? Влияет ли перспектива подачи
текста "с голоса" на сам момент написания текста, требует ли она в
этот момент определённой конъюнктуры от автора, или же это - только последующее
"обрамление" уже написанного? Совместимы ли серьёзная поэзия и
понятие "поэтическое шоу"? Применим ли к таковой (совмещаемой-таки)
термин "арт-поэзия"? Не является ли "смешение" разных видов
искусства, равно как и некоторое "актёрство" при подаче текста со
сцены - "предательством жанра"?
- Все эти (надуманные, как мне видится) вопросы возникли в столичных кулуарах в последнее время в связи - почему-то - именно с именем Дмитрия Воденникова, какое-то время тому - обозначившего свои персональные выступления как "Поэтический театр", где собственно декламация текстов сопровождается сопутствующими любому "театру" спецэффектами. Хотя Д. В. в этом отношении - отнюдь не "пионер": ещё в начале 80-х века минувшего подобным образом со стихами Цветаевой выступала актриса Мурат(д?)ова, со стихами Бродского - Козаков и др. (вообще же "Театр одного актёра" - entre nous - понятие весьма древнее). Кроме того, около года назад актриса Алла Демидова продемонстрировала с "голубого экрана" великолепную мелодекламацию "Поэмы без героя" Анны Ахматовой, звучавшую, по меньшей мере, около двух академических часов. Нина Искренко часто читала свои тексты под собственный фортепианный аккомпанемент. Поэтесса же Юлия Скородумова - ещё лет эдак десять назад - обрамляла свою декламацию не только музыкальным сопровождением (Летов, саксофон; рок-группа "Ломбард" и пр.), но ещё и - плюс ко всему - пантомимой, пластическим танцем (танцор, движущийся на фоне белого экрана, непосредственно за спиной декламатора), а позже - даже кордой (пара костюмированных танцовщиц). Не говоря уже об эффектах "световых". Делали это и многие другие (из поэ
тов и даже прозаиков).
Однако ж, столь остро, сколь это происходит в связи с выступлениями поэта Воденникова, эта тема никогда не обсуждалась. И дело тут, я подозреваю, - отнюдь не в "спецэффектах". И даже - не в "имиджевости" (лично для меня - неочевидной) его стихов и их подачи со сцены. Дело тут - в самой поэтике этого автора: в его откровенном - северянинского (впрочем, тут уместно упомянуть и Маяковского, и "маргинального периода" Есенина, и раннюю Цветаеву), скандалёзного характера - индивидуализме (м.б даже - эгоцентризме). Невзирая на постоянную декларацию им своей поэзии как "поэзии для всех".
Однако ж, так оно и выходит на деле: углубляясь в себя, изучая себя, как следствие - настаивая на себе же, человек тем самым настаивает на онтологической ценности отдельно взятой личности и, таким образом, - становится понятен (часто даже - близок) - многим (что почти ежегодно в отношении Д.В. подтверждают московские литературные рейтинги). Напротив, такое явление в обществе как "усреднение" или, опять же, "опосредование" личности, упраздняя всё ту же пресловутую "личную заинтересованность" в любой области человеческого бытия, фактором духовного (равно и материального) прогресса являться попросту не может: исторический опыт.
Раздражает в этой поэзии и её ощутимая антиномичность: "гремучая смесь" мужественности и феминности, внутреннего (уже блоковского толка) холода и цветаевского словесного жара, аполлоничности и дионисийства, бесстрастности и эротизма, восторга и скуки, жизнелюбия и скепсиса, аудиальной монотонности ямбов и отнюдь не-ямбического эмоционального надсада, сознательной языковой банальности и беспрестанного личностного вызова.
Более же всего раздражающа - некая непривычная восприятию "непрописанность", неконкретность, по сути - собирательность адресата этих текстов (вытекающая из отстранённого, изнутри "изоциума" /светлой памяти А. Касымов/, а потому - особо пристального наблюдения за жизнью других). И - соответственно - некая безадресность (и тем самым - общедоступность) последних. И именно "da ist der Hund begraben", отсюда, мнится мне, - разного рода претензии и пересуды.
Что же касается "эстрадности", "имиджевости", равно и "спецэффектов", - всё это, я полагаю - только похвально, когда сработано красиво и со вкусом, как это обычно и бывает на вечерах Д.В.: сказывается "профессиональный радиоведущий, автор, продюсер". Не говоря уже о том, что хорошо подобранное музыкальное сопровождение никогда не окрадывает, но - напротив - "досылает" тексты до слушающей аудитории. (И, кстати, - в отличие от мрачноватой многозначительности общепринятого монотонного авторского чтения - не прикрывает, как правило, ни внутренней пустоты, ни дурновкусия, если таковые имеют быть).
Состоявшийся 22 декабря творческий вечер поэта Воденникова, думается мне - подтверждение сказанному. Именно так, полагаю, должно делаться искусство. И именно такое воздействие оно должно оказывать.
Воденников, это было здорово. СПАСИБО.
Ольга Иванова
ПИСАТЕЛЬ ОЛЕГ ДАРК о вечере ДМИТРИЯ ВОДЕННИКОВА
22 декабря. Там же, большой зал. Дмитрий Воденников.
Когда слушаешь Воденникова, хочется ему отдаться, причем тут же, на усилителях, расставив ноги. Некоторые, правда, говорят, что не ему, а вообще отдаться. Через час после "вечера" желание тает. Через два - вовсе пропадает. Это один из случаев, когда понимаешь, отчего женщина, не желающая изменять мужу или любовнику, но остро чувствующая обаяние какого-нибудь мужчины, стремится убежать или запереться. Нужна передышка, немного времени в одиночестве, чтобы опомниться, перевести дух; желание было неглубоко.
Воденников соблазняет. Он хорош собой, ну, согласитесь, мальчики! Активен и наступателен. Изобретателен в образности и однообразен интонационно. В красноречии с монотонностью - успех всякого любовного объяснения. Я перечитал стихи Воденникова "с листа", там чуть ли и нет места интонации, с которой он их посылает залу. Он неврастеничен, что в некрасивом отвратительно, в красивом привлекает. "В чем судьба отказала ему?" (Достоевский - о Тургеневе). И откровенен до бесстыдства. Все время кажется, что выдает свои тайны, а доверие подкупает. Он любуется собой. В нарцисса естественно влюбляться нимфам.
Воденников - новый, еще молодой Кинчев. Но кинчевские поклонники - с "красным на черном" на устах взяли бы Смольный, если б пришлось, а возбужденные Воденниковым молодые люди выпьют лишнюю бутылку "Пепси-колы".
Воденников хорош с бокалом красного вина, чуть присев на усилитель, слушая стихи молоденьких девушек, которых пригласил читать - с ним. И хорош, властным жестом - правой рукой и чуть назад - останавливая скрипку. Он еще более хорош, когда выходит с раздраженным: "Как мне надоели эти женские голоса. Я никогда не думал, что прекрасные женские голоса могут быть так отвратительны". (О девушках, которых пригласил.) Истерика? Очаровательно! Интересно, отрепетирована ли. Но лучше всего он - после "концерта", обессилевший, опустошенный, точно не Воденников после сорока минут (кажется, чистого времени) чтения, а Мик Джеггер после трех часов напряженного движенья.
Воденников - звезда. Он ею родился. Но звезда уже разочарованная. А нет ничего прекраснее разочарованной звезды. Я одинаково не сомневаюсь и в необыкновенной одаренности его, и в том, что то, что он делает, - не поэзия. Да и почему поэзия - обязательно хорошо? Но поэзия не может держаться одним напором соблазна, только личной сексуальной энергетикой такого рода, что заставляет прощать то чрезмерность образности, то ее тривиальность. А поэзия в прощении не нуждается. Но все время вызывает вопрос: да что же тут такого. А ничего особенного. Просто слова: "Наедине с тобою, брат, // Хотел бы я побыть...".
ПОЛЕМИКА
ОТЗЫВЫ НА ПРЕДЕДУЩИЕ ВЫСТУПЛЕНИЯ ВОДЕННИКОВА
Положение Дмитрий Воденникова в современной литературе несколько рискованно – как вообще рискованно положение новатора, тем более настолько яркого, развивающего явно необычную и в то же время втайне узнаваемую энергетику.
«TEXTONLY» www. vavilon. ru
Читать
стихи Воденникова стыдно, страшно и сладко. Стыдно – потому что Воденников нарочито нарциссичен. Страшно –
потому что детский восторг, брат-близнец детского ужаса, бродит по страницам
его книг, бросается на читателя. Сладко – потому что капризная и убийственно
точная интонация завораживает и не отпускает. Не бойтесь, она не отпустит вас
уже никогда.
«ВЕЧЕРНИЙ КЛУБ»
Его
безнадежный, зачаровывающий метод складывать слова постоянно готовит к тому,
что каждое из них может оказаться последним. Лирик, наградивший себя столь
развитым чувством ответственности, разрывает тем самым всякие связи с
постмодернистским миром. Так что Воденников, не скрывающий
личных трагедий ….в этом смысле одинок.
«СЕГОДНЯ»
Самый
недопустимый штамп, накладываемый на эту поэзии, содержится в отвратительных
размышлениях о ее «особом лиризме». Говорить о «лиризме Воденникова»
бессмысленно, потому что Воденников –
до-лирический и по настоящему жестокий и жуткий поэт.
«EX LIBRIS НГ»
…Все это так, но любой другой, кто опрометчиво
захочет встать в очередь «воденниковообразных», явно переоценил степень
кокетства, допущенную поэтом Воденниковым в почти трагическом вопросе «кто же,
кто же посмеет быть, кем был и смею я?» … А он опять всех обманул. Он
рационален до невозможности.
«РУССКИЙ
ЖУРНАЛ»
2003
| 01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 |
| 07 | 08 | 09 | 10 | 11 | 12 |
| 2 0 0 4 |
| 01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 |
| 07 | 08 | 09 | 10 | 11 | 12 |